Мнение, выраженное в статье, принадлежит Автору и может не совпадать с позицией редакции. Когда-то, на форуме в Давосе, технология блокчейна рекламировалась как революционная сила, способная «спасти мир», упростить цепочки поставок и предоставить финансовый доступ миллионам. Прошло несколько лет, и мы видим, что крипторынок пережил взлёты, падения, регулятивные встряски — но главной целью остаётся вопрос: […]
Мнение, выраженное в статье, принадлежит Автору и может не совпадать с позицией редакции.
Когда-то, на форуме в Давосе, технология блокчейна рекламировалась как революционная сила, способная «спасти мир», упростить цепочки поставок и предоставить финансовый доступ миллионам. Прошло несколько лет, и мы видим, что крипторынок пережил взлёты, падения, регулятивные встряски — но главной целью остаётся вопрос: «Стал ли блокчейн всерьёз помогать решать социальные и гуманитарные задачи, или мы до сих пор наблюдаем череду громких обещаний?»
Примеров, которые вселяют оптимизм, уже немало. В частности, в странах с ограниченной инфраструктурой (Руанда, Кения, Филиппины) фермерские кооперативы внедряют «tap-to-own» механизмы для аренды тракторов, управляемых через смарт-контракты: каждая транзакция детально отслеживается, что исключает мошенничество или «скрытые» комиссии. Приложение Hello Tractor — один из примеров. В Руанде оно помогает небольшим хозяйствам обрабатывать поле в разы быстрее, а выплаты и графики можно проверить прозрачно, без посредников.
Аналогичное происходит и в цепочках поставок продовольствия: решения на базе EY OpsChain обеспечивают контроль логистики и соответствия стандартам безопасности. Платформа ориентирована на прозрачность в госфинансах: так, государственные структуры могут лучше проверять каждую затрату, уменьшая риски коррупции.
Таким образом, можно сказать, что после Давоса-2023 блокчейн и крипто чуть-чуть приблизились к обещанной глобальной пользе. Но «чуть-чуть» — всё же не революция.
Хотя сельским хозяйствам Африки и Азии очень полезно иметь смарт-контракты на механизацию, многим фермерам не хватает стабильного интернета, устройств и навыков (не говоря уж о том, чтобы разбираться в метамасках и транзакционных комиссиях).
Отрасль понимает важность low-tech решений, но пока это редкость. «Кибер-фермерство» даёт результаты лишь там, где есть относительно приемлемая инфраструктура и обученный персонал на местах.
Переход Ethereum на proof-of-stake упростил жизнь многим проектам, но «положить» сеть всё ещё можно, когда рынок переживает всплеск спекуляций, и газ-фии достигают заоблачных цифр. Конечно, L2 (Polygon, Arbitrum) разгружают сеть, но тем самым добавляют техническую сложность. Если целевое население мало знакомо с «Bridge» и «Rollup», это может стать барьером.
Блокчейн-мир остаётся крайне «фрагментированным»: разные протоколы, сложно совместимые друг с другом. Проекты вроде Polkadot и Cosmos обещают межсетевое взаимодействие, но в глобальных гуманитарных программах пока не видим большого применения подобных кроссчейн-инструментов. В итоге каждая организация строит свой малопонятный «остров» решения.
С принятием в ЕС MiCA (Markets in Crypto-Assets Regulation) у Европы появился некий «шаблон» для регулирования, но вне её границ ситуация крайне неоднородна. В США, при Трампе, политика обещает стать более гибкой, но само правовое поле создаётся «на коленке» и пока много неопределённости (особенно в части дифференциации токенов).
Пример: тот же USDC может работать по разным правилам в разных штатах, и, если проект хочет использовать стейблкоин в гуманитарной программе, ему приходится адаптироваться под кучу юрисдикций.
При этом даже эти положительные тенденции не отменяют огромного пути, который придётся пройти.
DeFi способен раскрыть колоссальное количество инструментов микрокредитования. Например, несостоятельные предприниматели могут взять кредит под залог будущих урожаев. Это может радикально изменить экономику в развивающихся странах. Но опять же для успеха нужно решить:
Есть гипотеза, что если, скажем, Ethereum и другие сети станут ключевыми для глобальных supply-chain и госуслуг, это подтолкнёт и самих майнеров / валидаторов к более слаженному взаимодействию, так как на кону важные публичные сервисы. Возможно, это одна из причин, по которой Ethereum переведён на PoS — ради будущего масштабирования и «зелёного» имиджа.
В США, с «Трамп-эра 2.0», обещают «крупный пересмотр старых финансовых норм». Если под этим подразумевается и легализация стейблкоинов под понятными правилами, DeFi-сектор, вероятно, расцветёт, двигая тему гуманитарных и социальных проектов вперёд. При этом, если Вашингтон обратится к сторонним разработчикам, чтобы объединить все сервисы, возможно создание единых глобальных платформ на базе публичных сетей, а не «погрязание» в изолированных проектах.
У нас перед глазами есть успешные кейсы (Rwanda, opsChain, Stacks и т.д.), но остаются и проблемы (инфраструктура, комиссии, регулятивная разноголосица). Прорыв возможен, если удастся преодолеть барьеры:
Возможно, 2025 год станет решающим, когда сектор blockchain-инициатив окончательно докажет полезность «в поле», а не только в пилотных шоу. Новый технологический виток уже близко: либо это шанс для значительных социальных и экономических улучшений, либо — как опасаются некоторые критики — ещё один громкий лозунг, которого все так и не увидят в реальности.